Гимн Польши — песня предельно странная и, я бы сказал, с налётом идиотизма. «Италия», «Бонапарт», «За море»... Какое отношение это всё имеет к восточноевропейской стране? Ну история — интересная! И, как водится — с налётом того самого идиотизма — государственные гимны на ровном месте не появляются...

В общем, когда восстание под предводительством Тадеуша Костюшко потерпело поражение, множество повстанцев оказалось в эмиграции. Не зря знаменитый полонез Огинского называется «Прощание с Родиной». Михаил Огинский — активный участник восстания, был вынужден бежать в Константинополь, а оттуда — в Париж.

Жизнь эмигранта — не сахар. Жили поляки не то что бы богато (кто-нибудь видел богатых эмигрантов, особенно в первые годы после эмиграции?), поэтому в 1796 году Ян Генрик Домбровский предложил Директории сформировать несколько легионов из польских эмигрантов. Домбровский был польским офицером на саксонской службе — в саксонской армии он отслужил 18 лет и приобрёл неубиваемый немецкий акцент. Потом, в 1792 году, перевёлся в Польскую армию. У Костюшко дослужился до генерал-поручика...

Проблема была в том, что законом Французской республики, на тот момент, было запрещено брать на военную службу иностранцев. Проблему решил инициативный (можно даже сказать излишне инициативный) генерал Бонапарт. Он создал в завоёванной Италии марионеточную Ломбардскую республику, а в её армию и принял поляков: два легиона по три батальона каждый и артиллерийский дивизион общей численностью 9 тысяч человек (вот она — итальянская земля из польского гимна и Бонапарт, научивший поляков побеждать...). Впоследствии, после победы при Арколе, Бонапарт пополнил легионы за счёт пленных поляков из Австрийской армии.

Служили легионеры поначалу в польской форме, но с французскими кокардами. А марш для легионеров написал тот самый Михаил Огинский. В отличие от минорного полонеза Огинского, марш вышел бодренький, так и хочется крикнуть: «Мне бы саблю да коня, да на линию огня!» Сегодня он является гимном Польши, кстати говоря.

Нельзя сказать, что поляки сразу пришлись Наполеону по душе (если слово «душа» вообще применимо к Наполеону). Офицерами в легионы назначались французы либо итальянцы, а польские части были распределены по разным дивизиям.

Впрочем, поначалу поляки показали себя неплохо: удачно воевали против Венеции, Неаполитанского королевства и Папской области. Крепость Гаэта Первый легион взял, опять же. Но... Но потом в Италию пришёл Суворов и полякам ожидаемо поплохело. В сражениях при Требии и Нови Первый легион был практически уничтожен, сам Домбровский дважды ранен. Второму легиону тоже досталось — под Вероной и Маньяно он потерял 1800 человек убитыми и ранеными, погиб его командир — Франтишек Рымкевич. Но на этом злоключения Второго легиона не закончились: он оказался в числе осаждённых в Мантуе войск и практически в полном составе попал в плен — французы договорились о свободном выходе своих войск, но «забыли» в этом договоре о поляках, состоявших на службе в армии Ломбардской республики...

Из остатков легионов (помимо Первого и Второго был ещё Придунайский легион, которому повезло больше — Суворова на него не нашлось) после заключения мира в 1801 году собрали три полубригады и один уланский полк, Домбровский получил чин дивизионного генерала и... 1-я полубригада осталась в Италии вместе с уланами, а вот 2-я и 3-я польские полубригады были отправлены на Гаити — подавлять восстание местных негров. Поехали со своими знамёнами, на которых гордо красовалось: «Все свободные люди — братья!» На восставших негров понятие «свободные люди» явно не распространялось... Собственно говоря, на этом их история и окончилась: тропическая лихорадка выкосила две трети поляков, около 150 — дезертировали и устроились в армию Туссена Лувертюра. Наверное, их потомки до сих пор живут на Гаити...

Так или иначе, формирование польских частей Наполеон счёл явно удачным опытом. Во время войны с Пруссией в 1806 году он создал два северных легиона под командованием Юзефа Зайончека. Зайончек был типичным польским авантюристом: воевал с 16 лет, сначала за Барскую конфедерацию, потом во французской королевской армии, затем в польской армии, где дослужился до подполковника. Был избран депутатом Сейма, выступал одновременно за усиление армии и сохранение шляхетских вольностей (как эти пункты сочетались в одной голове — Бог весть). Потом участвовал в осаде Очакова на стороне русских войск. Потом в войне 1792 года — против русских войск. В общем, рассказывать его карьеру долго, стоит отметить только, что окончил он её русским генералом от инфантерии и первым наместником Царства Польского...

В 1806 году французы вступили в Варшаву. На территориях австрийской и прусской Польши было образовано Варшавское герцогство. Примерно настолько же самостоятельное, как и Ломбардская республика. Герцогом Наполеон поставил саксонского короля Фридриха I Августа. Поляки не сопротивлялись. Как у любого марионеточного государства, у Герцогства была своя армия, созданная на основе тех самых Северных легионов. Вот только командовать ей ни Домбровскому, ни Зайончеку не доверили — уж больно самостоятельные! Костюшко Наполеон и вовсе считал дураком. Мнения Фридриха I Августа по поводу того, кто будет командовать его армией, тоже не спросили. Просто Бонапарт назначил командующим армией Варшавского Герцогства племянника последнего короля Польши — Юзефа Понятовского. Малость повоевать пан Юзеф уже успел, но известен был в основном как «Алкивиад из-под Бляхи». «Бляха» по-польски — жесть, а единственным крытым жестью домом был королевский дворец. В общем, мажор.

При этом армия у Герцогства была вполне себе серьёзная: 17 полков пехоты (трёхбатальонного состава), 16 кавалерийских полков (по 4 эскадрона в полку) — кирасирский, два гусарских, 3 конно-егерских, 10 уланских. Это то, что содержалось за счёт самих же поляков. А были ещё французские войска, из поляков комплектующиеся, но содержащиеся за счёт Франции (которую при Наполеоне содержала вся Европа). Скажем, «Легион Вислы» — 4 полка пехоты и полк кавалерии. Ну и с 1807 года в состав Старой Гвардии входил гвардейский легкоконный полк, сформированный из детей знатных польских семейств. Собственно говоря, именно ему и довелось прославиться больше всех остальных польских полков в составе Наполеоновской армии.

Дело в том, что главным врагом Наполеона на тот момент была Англия. А у Англии на континенте оставалось только два союзника — Швеция и Португалия. После заключения Тильзитского мира со Швецией взялась разобраться Россия, а с Португалией Бонапарту пришлось возиться самому. По ходу дела он занял союзную французам Испанию, но этого Корсиканцу показалось мало. Он подкупил премьер-министра Годоя, который убедил слабовольного короля Карла IV бежать в Латинскую Америку по примеру своего португальского коллеги. Однако королевский двор перехватили мятежники, которые заставили Карла отречься от престола в пользу своего сына Фердинанда VII. В ответ Наполеон вызвал отца и сына к себе в ставку и лишил престола. Обоих. А на престол посадил своего брата Жерома Бонапарта.

Испанцы подобной наглости не поняли и подняли восстание. Создалась парадоксальная ситуация: армия и страна начали воевать сами по себе за короля (кого-нибудь из двух), сдавшегося Наполеону без боя. Пришлось узурпатору самому ехать в Испанию — разруливать проблему. А поляки из гвардейского легкоконного полка состояли в его эскорте.

Дорога на Мадрид лежала через теснину Самосьерра, где испанский генерал Бенито де Сан-Хуан установил батарею из шестнадцати пушек. Точнее, четыре батареи по четыре пушки — каждую за новым поворотом узкой дороги через теснину. Эту позицию генерал считал неприступной.

30 ноября 1808 года Наполеон во главе своей армии подошёл к Самосьерре. Ехал Бонапарт со своим штабом и конным эскортом. Первыми на испанские батареи наткнулись гвардейские конные егеря. И бежали — испанская картечь оказалась чересчур горячей. Стоило бы дождаться основных сил армии и послать в атаку пехоту, более приспособленную для подобных задач… Но у императора не было времени и были поляки. «Поляки, возьмите мне эти пушки!» — сказал он. Когда кто-то из штабных офицеров сказал, что это невозможно, Наполеон возразил: «Как? Невозможно? Я не знаю такого слова! Для моих поляков нет невозможного!» И полковник Ян Козетульский с криком: «Вперёд, сукины дети! На нас смотрит император!» повёл эскадрон в лобовую атаку на испанские пушки.

Уланы смели по очереди все четыре испанские батареи. Потери? 57 человек из 125, но какая разница? Ведь Наполеон получил возможность взять Мадрид! А ещё белый господин признал польских уланов лучшей лёгкой кавалерией в мире. Собственно говоря, эпизод в «Войне и мире», когда польские уланы на глазах Наполеона форсируют Неман и массово тонут, Толстой выдумал. Но выдумал не совсем — это творческое осмысление атаки под Самосьеррой.

В общем, в Пиренейской кампании поляки показали себя неоднозначно. С одной стороны, испанцы прозвали их Los infernos picadores — адские копейщики. Об отношении польских улан к местному населению стоит привести отрывок из романа «Пепел» Стефана Жеромского. Герой романа «очень ловко выделывал ею (пикой) все приёмы, вольты и пируэты и в схватках обнаружил хорошую выучку. В горах, окружавших Сарагосу, он прежде всего научился на всём скаку поддевать на пику простых мужиков...». Борцы за свободу во всей красе!

С другой стороны, в сражение при... В сражении при... Поручик Ржевский молчать! В сражении при Лос-Ебенес (эта деревня и правда так называется!) польские уланы из «Вислинского легиона» потеряли все четыре своих знамени, хотя и смогли прорваться из окружения испанских сил. Причём потеряли по глупости — забыли в фургоне при прорыве... Они, конечно, постарались реабилитироваться и в битве при... Ёлки палки, что ж такое! В битве при Санта-Крус-де-Мудела (Не вру! И эта деревня так называется!) в одиночку разгромили испанцев. Но в гвардию их Наполеон после этого не взял. Так и остались 7-м полком шеволежеров-лансьеров регулярной французской армии.

Потом армия Варшавского герцогства воевала с австрийцами. В битве при Ваграме польские уланы сражались с обеих сторон. При этом «Варшавские» уланы не имели пик, и отобрали их у австрийских соотечественников. Есть даже несколько польских картин на эту тему. Эпических и пафосных, как водится.

А вот во время русской кампании польские уланы ажиотажа не вызвали. Нет, конечно, гонористая шляхта кричала, что готова даже Луну завоевать, а самые безмозглые и вовсе заявляли, что это не Наполеон использует их в своих целях, а они его — для сведения счётов с русскими. Но... Здесь у них нашёлся достойный противник — русские казаки (и уланы тоже, но казаков было больше). В седле они держались не хуже поляков (слава поляков в рядах наполеоновской армии связана во многом с тем, что Бонапарт полагался на число, а не на подготовку, поэтому кавалеристов набирал из кого попало), а пики казачьи были на полметра длиннее польских. Да, кстати, были поляки и в русской армии — Гродненский гусарский, Польский и Литовский уланские полки были укомплектованы в значительной степени именно ими. В общем...

В 1812 году Варшавское герцогство выставило до 100 тысяч человек. Правда, по большей части новобранцев. Генерал-лейтенант Эссен 1-й докладывал Барклаю де Толли: «Войска герцогства Варшавского по наружному красиво и хорошо одеты, офицеры же по большей части вовсе не сведущи и неопытны. Из числа генералов более всех армией и публикой уважаем генерал Домбровский, но он склонность к военной службе потерял... Понятовский носит одно имя, ничем не занимается и будто бы, по мнению публики, никаких способностей не имеет».

В Россию, в отличие от немцев, итальянцев и прочих иностранных контингентов Великой армии поляки шли с охотой. Тем не менее, надежд императора они не оправдали. Наполеон предполагал, что польская легкая кавалерия будет прикрывать Армию с флангов от наскоков казачьих войск. Он ошибся: казаки Платова громили польских уланов в хвост и в гриву. Пехота тоже звёзд с неба не хватала. При штурме Смоленска Наполеон для поднятия духа сказал: «Поляки, этот город принадлежит вам!» И поляки пошли на штурм. Результат? 1330 погибших, включая командира 18-й дивизии Грабовского. Кстати, отразили штурм русские войска под командованием поляка — генерал-майора Цибульского. Смоленск нанёс сильный удар по польскому боевому духу. При Бородино поляки получили выговор от Наполеона — за пассивность. «Ваш Понятовский не идёт вперёд. Император очень недоволен. Наши потери огромны, русские сражаются исступлённо». Собственно говоря, есть историки, которые считают, что именно отсутствие задора у поляков Понятовского не сделало Бородино разгромным поражением русской армии.

Во время отступления поляком приходилось труднее всего. С одной стороны, русские крестьяне не любили их сильнее, чем остальных солдат Великой армии. В результате в плену поляки старались выдавать себя за немцев (к ним у русских отношение было хорошее). С другой — французы своих «союзников» и в грош не ставили, отбирали провизию, выгоняли из тёплых изб на мороз...

Через Березину переправились 6300 поляков из более чем 100 тысяч отправившихся в поход с Наполеоном. Да, наш старый знакомый генерал Зайончек под Березиной потерял полноги и попал в русский плен. Что дало старт его новой блестящей карьере, уже на русской службе. А оставшиеся в Литве польские части Великой армии «кинули» нанимателя. После Березины 30-тысячный польский корпус вместо удара по русским частям (которые после сражения были в далеко не лучшем состоянии) начали отступление в направлении Варшавы.

Варшава открыла ворота русским 26 января 1813 года. Понятовскому предложили перейти с остатками войск на русскую службу. Умные пруссаки подобное предложение не просто приняли — они его сделали русским первыми. Но то — умные пруссаки. Понятовский от предложения отказался и отвёл свои войска в Саксонию. Здесь поляков переформировали и вновь отправили воевать с русскими. Они дрались в битве народов при Лейпциге. Понятовский получил за сражение звание маршала. Но через два дня погиб — утонул при переправе через Эльстер. Французы взорвали за собой мост, не дожидаясь поляков — в очередной раз кинули «союзников». Понятовский так и не успел надеть маршальский мундир — через четыре дня его тело нашли и опознали по польскому генеральскому мундиру. Ходит легенда, что в юности цыганка нагадала пану Юзефу «смерть от сороки». Эльстер по-немецки — сорока...

Большая часть оставшихся в живых поляков вернулась в Польшу — почти 4 тысячи человек! Но одному из эскадронов гвардейских уланов повезло меньше. Они уехали с Наполеоном на Эльбу. И погибли под Ватерлоо. В полном составе...

А как связаны Наполеон и польские интересы? Ну эмигранты считали, что за верную службу Наполеон создаст Польское государство. Были у них основания так думать? Нет. Наполеон дал им хоть один намёк на подобные свои намерения? Нет. Так с чего они решили, что их отвага в войнах за Францию (точнее, за Наполеона, у части французов отношение к нему было так себе) приблизит час польской независимости? Так я же сказал: где поляки, а где — логика?

Федор Ступин,

специально для