Альтернатива

Вымыслы о якобы имевшем место в России абсолютном запрещении говорить и писать по-украински, которые появлялись в галицких изданиях середины 80-х годов XIX в. и были рассчитаны на малограмотных крестьян и мещан, в наши дни повторяются с серьезным видом людьми, претендующими на образованность и интеллигентность. Однако если в те далекие времена среди украинофилов был такой человек как М.Драгоманов, который прямо называл галицких народовцев неучами и заявлял, что их газета врет (в оригинале — «брешет») о положении украинцев в России, то теперь среди украинских деятелей из лагеря «национально-свидомых», даже среди «науковцев», такого человека нет. Все они безропотно согласились с тем, что вранье стало основополагающим принципом украинского «исторического метода». Тема пресловутых «указов» — яркий, но далеко не единственный тому пример.

Казацко-крестьянские восстания конца XVI и первой половины XVII века свидетельствуют о глубоком недовольстве южнорусского народа тем положением, в котором он оказался в результате польской колонизации. Неоднократные обращения представителей казачества и духовенства с просьбами о переходе под власть русского царя, многочисленные побеги крестьян на московские земли подтверждают, что еще задолго до восстания под руководством Б.Хмельницкого и до Переяславской Рады 1654 года объединение с Великой Русью рассматривалось в различных слоях южнорусского населения как способ избавиться от гнета шляхетской Польши.

Липинский с глубоким презрением высказывался о тех, кто отрекся от своего русского происхождения, и хочет, чтобы теперь и он, Липинский, вместе с ними «искупался в бочке дегтя, взял нож и пошел резать своих братьев. Вы хотите, чтобы пел я вместе с Вашим Митькой: “мать свою я зарезал, отца своего я убил”. О! сколько раз в жизни видел я на лицах Ваших подлую надежду, что орудие против моих удастся Вам сделать из меня. И как льстиво обещали Вы мне за ренегатство и огайдамачение все Ваши почести и ласки». Конечно, в буквальном смысле сам Донцов никого не зарезал и не убил, но выступая врагом России и призывая к ориентации Украины на Запад, в частности на Польшу, он удостоился от настоящего польского шляхтича клейма предателя и ренегата

Обретение Украиной “незалежности”, ставшее результатом предательства компартийной верхушки СССР, повлекло за собой соответствующую смену идеологических установок. Стремительно перекрасившиеся украинские компартийцы, побратавшись со своими недавними, казалось бы, непримиримыми противниками из лагеря так называемых “украинских буржуазных националистов”, одарили население Украины не только запредельными ценами, безработицей и нищетой, но и предложили ему новых героев, чтить которых теперь полагается каждому “свидомому” украинцу, достойному своих нынешних правителей. И вполне естественно, что главным героем предателей и перебежчиков должен был стать именно предатель и перебежчик – символ украинского сепаратистского движения – гетман Мазепа

Галицкое украинофильство имеет еще другое значение, именно сделать Галицию Пьемонтом всего украинства, т.е. крепостью украинской государственной идеи, которая из Галиции распространилась бы на всю Южную Россию и вызвала бы там движение в пользу образования украинского государства в виде королевства или республики под протекторатом Австро-Венгрии. Галицкие украинцы являются также важным фактором австрийского генерального штаба. Им назначается важная роль в случае военного столкновения Австро-Венгрии с Россией. Они должны уже теперь завязывать сношения с российскими украинцами, чтобы в данную минуту быть авангардом австро-венгерской армии

Позиция Москвы в отношении будущей принадлежности Малой России с самого начала была вполне однозначной – малорусские земли должны были перейти во владение русского государя. Допускать мысль о том, что в Москве могли решиться на войну с Речью Посполитой ради создания некоего суверенного Украинского государства, нет ни малейших оснований. Если уже русское правительство, столь опасавшееся вооруженного столкновения с польско-литовским государством, все-таки отважилось вступить с ним в борьбу, то целью этой борьбы могло быть только осуществление давних намерений, выраженных еще Иваном III, – возвращение захваченных ранее Польшей и Литвой русских земель.

Между настоящей и придуманной Галичиной пролегает целая пропасть фантазии. Фантазии, созданной горсткой современных галицких интеллектуалов и политиков, которые зачитываются Бруно Шульцем, пьют кофе “по-венски” и празднуют дни рождения Франца-Йозефа. Их трудно, да и почти невозможно переубедить, что большинство галицкого населения тужит не за воображаемой и мало известной им “Цеканией” (цесарско-королевской монархией Габсбургов), а за хорошо известной им старой “ЦКанией” – бывшим Советским Союзом в Украине и “Коммуной” в Польше, где была дешевая колбаса, стопроцентная занятость и бесплатные летние лагеря отдыха для детей

Можно было обмануть людей, соблазнив их «колбасой» на сепаратистском крючке. Но когда население Украины попалось на этот крючок, то вскоре убедилось, что реально ему светит не «колбаса», не «бочка гетмана Полуботка», а перспектива обращения в «быдло», удел которого — таскать песок, кирпич и другие тяжести для евреев, поляков, а также чехов, греков, португальцев и т.п. Таким образом, попытка строить украинский патриотизм на основе идеи украинского сепаратизма лишена исторических оснований, поскольку в прошлом украинский сепаратизм всегда служил орудием для достижения целей, не имевших ничего общего с интересами самого южнорусского населения.

Когда в конце 1980-х – начале 90-х годов рушилась великая страна с тысячелетней историей, среди ее регионов, в которых особенно проявились сепаратистские устремления, выделялась Западная Украина, а точнее Галичина (Львовская, Тернопольская и Ивано-Франковская области), вошедшая в состав СССР только в 1939 году. При этом галичане выступали не с узко региональных позиций, а претендовали на ведущую роль в масштабах всей Украины, считая себя единственными носителями подлинно украинского национального сознания, и представляли в своих мыслях будущую Украину не иначе как в виде “Великой Галичины”. Вся Украина, по их мнению, должна была безусловно согласиться с превосходством галичан, признать их руководящей и направляющей силой в деле построения Украинской державы, а также принять предлагаемый ими вариант украинской национальной идеи, основополагающим элементом которой являлась ненависть к “москалям” – русским, к русской культуре и русскому языку.

В дореволюционной России термин "русские" относился не только к великороссам, как это после 1917 года было установлено большевиками, а в равной степени также к малороссам и белорусам. Соответственно и русский язык тогда представлял собой совокупность основных русских наречий - великорусского, малорусского и белорусского, которые в свою очередь разделялись на поднаречия и многочисленные говоры. Наряду с простонародными наречиями русского языка выделялся также общерусский литературный язык.

Западных украинцев, как было указано в плане, предполагалось выселять в Сибирь, но ведь и евреев вначале вроде бы намеревались выселять на остров Мадагаскар, но когда прикинули транспортные расходы, то убедились, что использование газовых камер будет более рациональным. Поэтому, если бы война завершилась успешно для А.Гитлера, еврейский вопрос был бы окончательно решен, и пришла пора вплотную заняться украинцами, то еще неизвестно, куда бы их повезли. Принимая опять же в расчет транспортные расходы, легко заметить, что путь из Галичины до Освенцима значительно короче, чем до Сибири...

В этом единственном в мире обществе, которое само не знает к какому оно принадлежит народу, многие вещи в результате этого поставлены с ног на голову. “Украинцы” требуют от нас, чтобы мы преследовали “москвофилов”; но с таким же правом могли бы “москвофилы” требовать, чтобы мы преследовали “украинцев”. Украинофилы требуют от нас, чтобы мы истребляли их противников, а значит, чтобы были преследователями, а если этого делать не хотим, кричат, что все равно являемся преследователями, ибо их преследуем. Украинофил, если его не поддерживать во вред другой партии, считает себя преследуемым. Не хватает им сил самим справиться с “москвофилами”, а считают это доказательством... польского гнета

К вечеру 3 сентября стали входить во Львов более крупные подразделения русской пехоты, кавалерии и артиллерии. Собравшиеся на улицах люди охотно вступали в разговоры с солдатами, расспрашивали, откуда те родом, в каких боях участвовали, какие занимали города. Некоторые жители встречали солдат с букетами цветов, а то и с бутылкой водки, угощали их папиросами. Высшие офицеры устраивались в отеле “Жорж” и других перворазрядных гостиницах. Офицеры, свободные от службы, отправились по городу делать покупки в магазинах

Обращаясь в своих работах к польским историкам и к молодежи, изучающей историю Польши, Духинский постоянно проводит мысль о расовом и цивилизационном родстве поляков с русинами, противопоставляя это родство различию и даже антагонизму, существующему между «славянской польско-руской и финно-монгольской московской культурой». Французов же Духинский убеждал, что “Москва”, несмотря на внешние признаки европейской цивилизации, остается азиатским, восточным, опасным для Европы государством.

И хотя сторонники русского движения не были врагами монархии Габсбургов, украинофилы смотрели на них как на своих врагов, потому что политическое украинофильское движение в Галиции для того и было создано, чтобы искоренить в сознании русинов идею русского единства. Обвинения “москвофилов” в государственной измене, в шпионаже в пользу России, на протяжении десятков лет не сходили со страниц украинофильских изданий.

Таким образом, утверждения, что украинский народ стремился отделиться от России, и веками боролся за “незалежность”, являются не более чем выдумкой украинских пропагандистов. В 80-х годах XIX века на российской Украине не было сколько-нибудь значительного числа сторонников идеи украинского сепаратизма. Да и в австрийской Галиции украинское движение, созданное как “антимосковская Русь”, для обеспечения польских интересов, к тому времени все еще уступало движению русскому. Однако сложившаяся в конце 80-х – начале 90-х годов XIX века международная обстановка, порождала в правящих кругах Австро-Венгрии и Германии заинтересованность в развитии украинского сепаратистского движения с целью использовании его в качестве инструмента свой политики, направленной против России.

Не проявив интереса к сообщениям «Газеты Народовой» о шпионах и московских агентах, суд в то же время с особой тщательностью принялся искать опасность для государства в статье «Погляд в будучность», опубликованной в газете «Слово» в 1866 г., шестнадцать лет назад, детально допрашивая о содержании этой статьи подсудимого В.Площанского, который в момент ее появления еще не был редактором «Слова». Следовательно, суд искал вину подсудимых в том, что они сознавали свою одноплеменность со всей Русью, а не считали себя отдельным народом «рутенов». Власти Галиции усматривали в этом признак государственной измены, тогда как никто не препятствовал, к примеру, австрийским немцам или полякам осознавать свою национальную связь с заграничными собратьями. Тот факт, что сторонники русского движения признавали необходимость для всей Руси единого общерусского литературного языка, также рассматривался судом как основание для подозрений в государственной измене.

Заветная мечта галицких украинцев – расправиться с ненавистными “москвофилами” – становилась осуществимой. В наместничество, в полицию, в канцелярию военного коменданта посыпались доносы на сторонников русского движения. И доноса, в котором говорилось, что тот или иной человек придерживается русских убеждений, было достаточно, чтобы его как изменника и шпиона сейчас же арестовали, а то и казнили. Понятно, что первыми жертвами арестов стали активные члены галицко-русских обществ, русских читален – на них еще до войны властями были составлены “черные списки”. Затем пошли под арест те, на кого пало подозрение в симпатиях к русскому движению

В Российской империи к моменту Февральской революции 1917 г. идея украинской самостийности не пользовалась сколько-нибудь заметной популярностью среди самих украинцев (малороссов), хотя и внедрялась политическими силами, заинтересованными в разрушении Российского государства. В высших кругах малорусского общества, среди помещиков, крупной буржуазии и интеллигенции идея украинского сепаратизма не могла найти приверженцев, ибо в Российской империи малороссы вместе с великороссами и белорусами составляли русский народ, следовательно, образовывали господствующую нацию; также в этих кругах достаточно хорошо понимали, кем и для чего пропагандируется идея украинского сепаратизма, и с точки зрения своих интересов не видели никакой надобности в переходе Украины под власть Австрии или под протекторат Германии.

Неотъемлемым элементом идеологии украинского сепаратизма является непримиримая враждебность к России. Поэтому, если уже искать в 1848 году в Галиции «украинскую» организацию, то таковой следует считать не «Головну Руску Раду», а созданный поляками «Руский Собор», который призывал русинов объединиться с поляками для будущей борьбы против царской России, тогда как «Головна Руска Рада» высказывалась в том смысле, что при определенных условиях русины могут естественно «со страстным желанием» ожидать момента, когда они получат возможность перейти под власть той же самой царской России – «под русский скипетр», «под русские знамена». Какой же украинский сепаратист взялся бы публично произнести такую ужасную крамолу?